Легенды Торки. Пролог

[melaninait]

После игры меня спрашивали, как дочь адмирала цур зее Кальдмеера попала в Хексберг.
И вот он, ответ - история, написанная ещё в заявке.

Всё равно по произошедшему пока писать отчёт не смею - в голове только волны и ветер. : )

За историю Олафа и Ильзе спасибо Эксу и Мио - они потрясающе играли её с февраля месяца по сентябрь, чем сделали мне игру ещё до её начала.

дела давно минувших дней

* * *

Первые пятнадцать лет своей жизни Оливия вспоминает неохотно – и не рассказывает о них никому. Не потому, что была несчастна – просто порой чужое горе пережить труднее, нежели своё.

Малышка Оливия родилась в Эйзелхарде и с самого детства знала, что однажды, “совсем скоро” за ней и матерью обязательно приедет отец. “Однажды” растянулось сначала на год, потом на десять лет, потом на пятнадцать… потом не стало мамы. Ильзе Вебер – единственная дочь весьма состоятельного вдовца, успешного дриксенского негоцианта. Ильзе так и не вышла замуж, надеясь на встречу с “милым Олафом”, который предпочел войну и море единственной женщине, чью любовь так и не смог оценить.

Милый Олаф… до Эйзелхарда быстро долетали вести из прибрежных городов. Офицер, лейтенант, капитан… адмирал цур зее. Дриксенские девы вышивали белых лебедей – Ильзе расшивала скатерти кораблями. Дриксенские девы выходили замуж – Ильзе улыбалась отцу и просила забрать её с собой в Метхенберг. Потому что малышке Оливии полезен морской воздух. Потому что им обеим снится море, даром, что обе ни разу в жизни того моря не видели.

В Метхенберг Оливия попала уже одна – и гораздо позже. Похоронив мать и деда, возненавидев адмирала Кальдмеера вместе со всем экипажем “Ноордкроне” заодно. Потому что корабельные фигуры рисовали и лепили с дочери кесаря, потому что, в отличие от принцессы Гудрун, эйзелхардские мещанки офицерам флота не нужны.

Но, обо всё по порядку.

Историю любви своей матери и сына оружейника, бросившего всё, ради моря, Оливия знала отлично. Над Ильзе в открытую не смеялись соседи – лишь оттого, что уважали её отца. Зато посмеивались за спиной соседки – дурочка все эти годы ждёт вчерашний день! Оливия росла, мама улыбалась днём, а ночами плакала, обещая дочери то, чему никогда не суждено было сбыться. Потом плакали вместе, потом “забыли”. Имя Олафа Кальдмеера в доме просто перестали произносить – словно бы адмирал цур зее просто умер для его обитателей.

Когда Оливии исполнилось пятнадцать, в Эйзелхард не вернулся дед. Торговое судно, на котором Адольф Вебер доставлял к берегам кесарии очередные грузы из Ардоры, не вернулось в порт Метхенберг. И в Ротфогель не объявилось тоже. Моряки говорили, что в последний раз “Черного лебедя” видели, входящим в залив Хексберг... А потом в Устричном море случился один из тех штормов, что не щадят ни негоциантов, ни военных.

Потеряв ещё и отца, Ильзе была безутешна. Просить о помощи было особенно некого, и женщина просила о ней Создателя. Оливия всё чаще слышала разговоры о том, что “на всё воля Его”, Ильзе стремилась обрести покой в эсператистской обители, а в один далеко не прекрасный день обрела покой вечный – отчаявшись обрести земной. И всё-таки умирала несчастная с именем Олафа на устах! Как же дочь его тогда ненавидела! Как же клялась отомстить проклятому Кальдмееру – за каждую из пролитых матерью слезинок. Кому клялась? Не морю, так небу, не небу, так ветру… кто бы ещё её услышал?

Вот тут-то пришлось юной Оливии познать все “прелести” и горести взрослой жизни. От помощи церковников, привечавших её мать, девица отказалась сразу – гордая была и глупая, не верила ни в Создателя, ни в Леворукого, ни в демона рогатого. Денег, оставшихся от деда и матери, Оливии хватило на пару лет относительно сносной жизни. Потом пришлось зарабатывать самой – благо девушку с детства учили шитью и рукоделию. Уж лучше шить дворянкам платья, нежели таскать пивные кружки в кабаке. Или, того хуже, зависеть от мужа! Одна лишь мысль о браке вызывала у девицы нервный смех.

А ведь претенденты были. Сын соседского ювелира, пресловутый трактирщик, даже офицер, служивший в кесарской гвардии… и, если двое из них после отказа просто убрались, куда подальше, то наследник ювелира разозлился не на шутку. Шутку… шутка ли, объявить девицу Вебер воровкой, с позором укравшей у собственного соседа шкатулку с драгоценными камнями?

До смерти перепуганной Оливии оставалось лишь бежать из города – ночью, в спешке, прихватив с собой лишь пресловутую шкатулку с драгоценностями. Не украденную, конечно, а ту, что осталась от матери – жемчужные бусы, янтарная брошка, аметистовые серьги... велико ли богатство?

До Эйнрехта далеко – да и кому ты нужна в столице, беглая “воровка”? Море ближе, но кому ты нужна в море, дочь моряка? Уж всяко, не отцу – последний из его подарков матери ты прячешь под сердцем отнюдь не для того, чтобы вручить при встрече. Обоз, шедший в Метхенберг, оказался встреченный на пути удачей. Сам же Метхенберг – портовым городом, где имена адмирала цур зее Кальдмеера и вице-адмирала Бермессера поминались едва ли не чаще Создателя и Закатных Тварей.

Тошно, горько и ветер ещё солёный…

Адольфа Вебера здесь кое-кто ещё помнил: одни говорили, что старик сгинул давно и бесследно, другие молча пили за упокой души, нашлись и те, кто, глазом не моргнув, болтали о том, что, если кого с “Черного лебедя” и спасли, то следы стоит искать не здесь, а у берегов Талига.

Много ли надо таким болтунам, чтобы поселить в сердце девушки глупую, дурную надежду? Много ли им надо, чтобы согласиться взять девицу на корабль? Хватит ли ночи и жарких объятий? Хватило…

В Хексберг Оливию никто не ждал. Чужой Талиг, чужие люди, которых мало волновали чужие смерти. Здесь каждый день кто-нибудь умирал. Что до кораблей Дриксен… не сдурела ли ты часом, девица? На носу война, на носу Излом, не до твоих мертвецов теперь.

К счастью, единственно возможному теперь счастью, девица повстречала баронессу Бриенн. Здесь говорили, что в доме у той водятся не только офицеры, но и деньги. Вот и отправилась Оливия к мадам Реми – продавать свои серьги и бусики. Смешная. Как пришла, так и осталась – идти дальше, так или иначе, было некуда.

Оливия Вебер если не умерла, так навсегда осталась в Дриксен.

В салон мадам Реми вошла девица Адель – куртизанка из Эпинэ, “любезная родственница Раймонды” и большая любительница сочинять истории.

Про цветущие сады Эпинэ, покойных родителей и прочие милые сердцу вещицы. Про море, корабли и доблестных офицеров Талига, коих не одолеть этому трижды Ледяному… как вы его назвали, Кальд-ме-е-ру? Ах, морские ведьмы, храните Талиг и адмирала Альмейду! Храните вице-адмирала Вальдеса, храните вице-адмирала Салину. С ними море, и с ними ветер! Пейте вино, господа офицеры. И пусть горят флаги с белыми лебедями, черным пламенем горят!