[melaninait]

Что ещё я хотела бы оставить здесь, так это Сказку, которую Сигурд написал для нашей истории на Эгладор. Её сложно осознать всем, кто не был частью нашего народа, ибо метафорична от и до, но очень мне дорога. Видящая - Эланор, мой персонаж.
Так началась другая наша история - о волшебном белом олене.

О нашем "детском" походе вокруг озера Куивиэнен.

       Белыми и Яркими снова усыпано Все — там, сверху. Наверное, так всегда, когда внутри — Яркое и Теплое! Это потому, что мы снова видим Нас! И Мы бежим навстречу нам, и берега Гладкого и Сверкающего наполняются Звонким и Громким! И мы тоже бежим — со всех двенадцати ног.. Но мы помним,
       как было тогда.. Как горели глаза Видящей, как слушали, затаив дыхание, все шестеро, а она говорила, задыхаясь, о чем-то Близком и Прекрасном, которое вон там! Нет, вон там! - рука ее, трепеща, простиралась над Гладким и Сверкающим, и мы будто уже были там, хотя все еще сидели здесь, на Нашем берегу, обрывисто стремящемся вниз. Как прыгал и кричал Делающий: «Надо строить плот! Надо строить плот!», а Собирающая возражала ему: «Но тогда с нами не будет Пахучего и Шумящего!», и Идущая вторила ей: «Если ты свалишься с плота на глубине — сам поплывешь обратно!», хмуря брови, но все слышали Звонкий и Громкий в ее голосе.. А Делающий
       бежал впереди всех, потому что всегда бегал быстрее, и потому, что видел — Те кто Мудрее и Старше прячут радость за строгостью, а значит — придется держать ответ, а значит — ответ держать будет он, потому, что Делающий всегда был самым добрым, так что даже Ведущий не смог его обогнать. Ведущий шел
       всегда впереди, напевая или насвистывая, но когда Идущая упала с обрыва, первым успел Делающий, острее чувствовавший неладное. Они скатились вместе в тучах песка, невредимые, и потом Поющая долго рассказывала об этом всем встречным камням и деревьям. Зато когда мы потеряли Собирающую в незнакомом Пахучем и Шумящем, Ведуший сидел, обнимая плачущую Видящую, свою сестру, пока она вдруг не вытерла слезы и не протянула руку, указывая дорогу. А Собирающая, когда мы нашли ее, даже не знала, что потерялась, и сказала:
       «Разве не стали мы больше и лучше? Разве не стали мы почти как Мы? И разве Мы от этого стали меньше? Мы шли и видели, дышали и пели, и теперь все это — Наше! И разве то, что могло бы быть, важнее, чем то, что есть?» И Те кто Мудрее и Старше слушали ее, качая головами и улыбаясь. А мы
       столпились вокруг упавшей Поющей, схватившись за руки, отчаянно пытаясь одолеть Темное и Душное, растущее внутри. Без ее голоса нам казалось, что даже Пахучий и Шумящий, раскачиваясь, грозит рухнуть нам на головы. И тогда звонко и радостно закричала Видящая, вырываясь и бросаясь вперед — и его наконец увидели все, даже Ведущий, больше всех всегда споривший с сестрой о Близком и Прекрасном! Светлой тенью промелькнул тот за краем поляны, и То что закрыло Все — отступило и рассеялось. А потом Собирающая исцеляла раны Поющей, а остальные наперебой рассказывали той о виденном, и Поющая улыбалась сквозь Жгучее и Рвущееся и
       пела. Обо всем, что видела и очем хотела поведать Нам, о Далеком и Громоздящемся, с яркими белыми верхушками, далеко-далеко, о том, что мы ушли по одному берегу Гладкого и Сверкающего, а вернулись с другого, а пуще — о Близком и Прекрасном, о том, какое тепло и свет струится от него, как
       мы сидели вокруг и говорили с ним — неподвижно, беззвучно — и он отвечал нам, переступая копытами, из-под которых летели капли росы, и говорил, потрясая сверкающими рогами, о том, чего не вспомнишь, но и позабыть этого нельзя! Он говорил и пел, поводя белоснежными боками, и вот уже немо вторит ему Поющая, и все мы один за другим присоединяемся к Великому и Простому — а потом оборачиваемся на возглас Делающего, указывающего с обрыва на Наш берег, совсем рядом — хотя мы давно потеряли к нему дорогу.. А теперь
       мы были дома, рассказывая взахлеб, и Мы слушали нас, мечтательно и радостно, как слушают прекрасную добрую сказку, но мы знали, глядя в глаза друг другу, что эта сказка живет отныне бок о бок с нами.